Говоря о выставке Валерия Лукки, можно сказать, что это некая смесь того, что нас окружает: тряпки, доски, мусор, дерево, железо. В качестве основы для работ автор использует дерево, картон, оргалит. Композиция по мотивам работ Петрова-Водкина соседствует с картиной «Крестики-нолики» если вы думаете, что это только игра, то вы ошибаетесь. На выставке Валерия –­ это воспоминание. Воспоминание о детском доме, друзьях.

Лукка – неординарный художник, и его работы можно понять только полностью погрузившись в картину душой и телом. Включив все органы чувств. На выставке представлены два десятка работ, главным образом, последнего времени. Между собой они связаны скорее хронологически, чем тематически. Присутствуют как пейзажи, так и композиции, натюрморты, с помещенными в них инсталляциями. Есть работы, связанные с детскими воспоминаниями и детским домом. Например, картина «Пахнет палуба клевером (из детства)», «Платье», «Крестики-нолики», «Песня. Эх, ты крепка – закалка моряка».

Другие композиции – это вольные реплики по мотивам Нико Пиросмани «Дворник», Петрова-Водкина «Идут» или Юрия Непринцева «Отдых». Картины, в которых важен не сам сюжет, а скорее движение, цвет, форма, ожидание, узнавание, вспоминание сюжета.

Зоя Бортновская

«В живописи, где живопись — это все, даже живопись может быть ложью, «...ибо как писал Мишель Монтень — даже истине не дано преимущество быть высказываемой в любое время и при любых обстоятельствах, как ни благородно быть ее глашатаем».

Обычно я никак не влияю на обстоятельства, которые возникают по жизни. Я более-менее покорно смиряюсь с ними и смотрю, во что это может вылиться и как это можно использовать (эмоционально или эстетически). Наверное, для меня наступает наиболее работоспособное состояние — это, когда обстоятельства обступают меня, теснят, я начинаю метаться от невозможности принять решение; и тогда, упершись взглядом в одну точку, я запираюсь в мастерской, голова вдруг проясняется, мне кажется, что я все вижу и понимаю. В этом состоянии легче принимать опасные решения. Иногда, может быть, что-то получается.

Но если физические или психологические обстоятельства и чувство вины оказываются выше моих сил, то у меня появляется стремление к саморазрушению, и я с какой-то маниакальной страстью начинаю уничтожать все оставшиеся возможности для работы. Или все, или ничего. Если в этот момент под руку попадается работа, еще вчера казавшаяся удачной, то я с каким-то особым садизмом уничтожаю ее. В этот момент я понимаю одержимость самоубийцы».

Валерий Лукка. «Заметки неудавшегося искусствоведа»